Формально Афанасьевском району в этом году исполняется 90 лет. На самом же деле наш край, как его не назови, Афанасьевским или Зюздинским, насчитывает уже не одну сотню лет. Так почему снова не обратиться к его прошлому, благо дата юбилейная.
Своеобразие рубрики заключается в том, что здесь будут представлены рассказы о нашем крае, так сказать со стороны - людьми, которых работа или неволя (да, были и такие), научные или духовные интересы связали с нашей землёй. Разве не интересно, как наш лесной край и наши уже далёкие предки воспринимались извне много лет назад.
Рубрика будет выходить раз в месяц. А рассказ, представляемый сегодня, является первым развернутым описанием Зюздинского края, данным в далеком уже 1865 году карсовайским священником Николаем Блиновым.
Николай Николаевич Блинов (1839-1917) – один из наиболее известных исследователей Вятского края второй половины XIX в., священник, краевед, писатель. Будучи священником в с. Карсовай Глазовского уезда, активно занимался исследованием удмуртского и коми-пермяцкого народов. В представленной публикации Н. Н. Блинова подробно описывается хозяйство и быт пермяков Глазовского уезда, то есть нашего Зюздинского края, а также вопросы, связанные с развитием образования среди пермяков - крестьян. Статья дается с сокращениями.
Заметки о пермяках Вятской губернии.
Северо-восточную часть Вятской губернии населяют крестьяне пермяцкого племени. Южную половину Глазовского уезда до 58° сев. шир. занимают вотяки; верст на 30 к северу от Глазова лежат последние селения вотяков. Далее Карсовайской волостью начинаются селения пермяков и идут чрез Зюздино до Кая...
Пермяки, как известно, принадлежат к самому древнейшему племени, жившему на этих же самых местах по верховьям Камы с самого основания России; о Пермской земле, под именем Биармии, упоминается в скандинавских сагах... Росту пермяки среднего, по физическому развитию нельзя сказать, чтоб это был слабосильный народ, но все-таки развитию их много мешают, как образ их жизни, так и ранние браки. У каждого отца главная забота, как бы у сына вышли годы чтоб поскорее женить его... В религиозных понятиях пермяки тоже неразвиты. Они собственно своих языческих верований не имеют, но и христианские верования еще не привились к ним. Положим они и молятся по христиански, но к церкви нисколько нерачительны; все поминовения и молебствия они производят дома: испекут пирогов или сварят какую либо похлебку и не думают о большем. В воскресные дни приходские церкви бывают почти пусты.
В материальном отношении, по хозяйственной части, пермяки стоят на низшей степени — почти ниже вотяков... Вот на первый взгляд и домашняя обстановка пермяка: по большей части небольшая, дурно выстроенная, по черному (без трубы) изба с небольшими окнами, сзади избы тоже небольшая клеть и в разброску около дома хлевы; в избе темно, грязь, пыль, курицы, немытые, оборванные ребята, выпачкавшаяся около печи жена и наконец, сам хозяин, дурно одетый с заплывшим, грубым лицом. В житнице у него пусто, на гумне одна, две и много, три небольшие копны. Вот и все. Между тем, какое богатство вокруг! Кругом каждого селения лес, поля, — их и много и сам можешь образовать (расчистить) сколько хватить времени и сил. Земля если в некоторых местах и не слишком плодородна, то средств для удобрения под руками чрезвычайно много. Но пермяки не умеют пользоваться ничем, они думают что лучше ихнего житья и быть не может, а если и есть, то, как говорят, где уж им! Встречаются конечно и зажиточные крестьяне, но зато эти и живут каштанами... Хотя у пермяков хозяйство трехпольное, но на полях обыкновенно сеют без разбору и рожь, и ячмень, и овес, овес предпочтительно пред рожью, вот почему: пермяки мало покупают вина и редко варят пиво, у них хмельный, самый любимый, распространенный между всеми пермяками напиток – брага, а она делается из овса, поэтому-то и требуется овса много.
Приемы в хлебопашестве обыкновенные, и хотя нужда здесь требует, но об усовершенствованных орудиях, хоть бы например о косулях (пахотное орудие, переходное от сохи к плугу) здесь и понятия не имеют. Работы полевые начинаются не очень рано. Рожь хотя и сжинается наперед, но уборка производится вместе с яровым хлебом. На полях для проветривания снопы складываются в юсиси: втыкается в землю среди полосы кол и на него вилами нанизываются по средине снопы (до 40), и выходит в сажень, или в полторы столб, такими столбами - юсисями уставляется все поле. Пермяки сеют и пшеницу, но не в большом количестве. Лен тоже возделывают мало, и холст здешний не только нейдет в продажу, но его недостает даже для себя. Мало сеют и картофель. В прошлом году большая часть и тех которые сеяли картофель побросали его в овраги или продали в городе, потому будто бы, что одна девка, в новооткрытом селе Гординском, пробыв в беспамятстве три дня, по выздоровлению не велела их есть — это де проклятое растение. Между тем разведение картофеля было бы благодетельно для здешнего края. Нынешнею осенью в большей части Глазовского уезда, посеянную озимую рожь почти совершенно истребили черви: имеющие крестьяне сеяли во второй раз, а другие так и оставили — надеются на яровые, а кто еще знает что будет.
Промышленности здесь не заметно никакой. Пермяки живут разъединено, небольшие селения бывают далеко одно от другого; потому им не часто приходится видеться между собою: много этому мешает и характер местности здешнего края. Вся северо-восточная часть Вятской губернии состоит главным образом из гор и оврагов, почему и дороги по ним пролагать очень трудно. К тому же сплошные леса мало дают земле проветриваться, просыхать, весной, осенью, и летом, если побывает дождь, дороги все так и нальются водой. При всех этих условиях сообщение между жителями возможно не иначе как или пешком или в седле на верховой... Я здесь говорю не о проселочных дорогах: из правления в правление — эти дороги довольно сносны, но по дорогам в селения, которые в стороне, нельзя ездить даже на маленьких дрогах; поэтому здесь и священники и светские чиновники, если нужно бывает, ездят в седле.
При такой трудности в сообщении большая часть крестьян и в особенности крестьянок, далее своего села, куда нужда заставляет, ходить на исповедь, мало где бывали. Из дальних починков очень многие не бывали в Глазове... Чашки, ложки и другая домашняя посуда покупается в городе, или выменивается у кошкодавов. Кроме саней грубой работы пермяки никаких экипажей нe умеют делать. Самая нужная вещь в лесной стороне — пила еще здёсь неизвестна; доски для крыш, полов, полатей и проч. вытесываются топором из целого дерева; можно представить сколько тут тратится труда и времени. Хороших мельниц водяных, таких, как в других уездах, не делают, а делают меленки, называемый здесь мутовками, на которых более 15 пудов в сутки едва ли можно смолоть в самое лучшее время. Ветряных мельниц тоже не делают, потому будто бы, что по многолесью нельзя найти места открытого для ветров... Обилие леса, при разумном употреблении его, много бы могло подспорить хозяйство небогатых жителей, но пермяки здесь не делают ни дегтя, ни угля, редкие делают даже смолу. Есть здесь промысел, который мог бы намного помогать жителям — звероловство; здесь есть много зверей, есть и охотники, но промысел этот, не поощряемый торговцами, почти ничтожен.
Я уже говорил, что пермяки живут разъединенно, и что между ними сношения затруднительны, а замкнутая жизнь в своем починке мало дает средств к умственному развитию - значит, главная вина такого состояния пермяков лежит в их необразованности, в невежестве... Воспитание детей, как и можно ожидать, самое невнимательное. О нравственности никто не заботится, а промыслам научить некому. Очевидно, что здесь самая насущная потребность в наставниках, в руководителях; главная необходимость для благоденствия края образование крестьян, обучение грамоте и необходимым ремеслам... У духовенства есть и желание, и время обучать детей грамоте, но у самих крестьян-пермяков совершенно нет охоты учиться, они предубеждены против этого. Еще прежде указа духовенство изъявило желание безмездно учить грамоте желающих, но найти мальчиков-учеников было трудом невероятным; попробовали было вызывать по ревизским сказкам, по одному мальчику из тех семейств, в которых их три или четыре. Но отцы, на семейства которых пал жребий, всеми мерами старались выкупать у писарей мальчиков назначенных в ученье, и писаря ради хлопот отцов и выбрасывали из списков их сыновей, и таким образом учить приводилось не болеe пяти мальчиков в зиму... Когда говорят отцам семейств о пользе грамотности они отвечают: нам нужно чтоб сын робил (работал), а грамотный будет, не будет робить. Напрасно будете им доказывать противное; много, много скажут: а вот ужо буди после праздника (какой впереди), или что нибудь в роде того. Конечно, дела образования не должно из за этого останавливаться — необходимо чтоб правительство побудило их к этому...
Впрочем, если бы и не иметь в виду всего этого, необходимо для здешнего края вмешательство правительства в дело обучения мальчиков; на весь край существует только одна школа в селе Афанасьевском (в Зюздине), и при том женская, значит необходимо заставить отцов семейств заставить отдавать детей свяшенно-церковнослужителям. Этим только можно улучшить ход образования мальчиков, и пробудить охоту отдавать и девочек. На счет обучения девочек нужно сказать, что крестьяне пермяки даже и понять не могут, на что женщине может пригодиться грамота. С развитием образования в больших размерах, можно надеяться на улучшение и нравственности крестьян и на внешнее благосостояние; потому что чрез каждые два или три года стали бы выходить из школ деятельные, смышленые крестьяне. Несколько таких личностей могли служить лучшими примерами в этом диком краю. Тогда и богатства здешней природы не оставались бы мертвым капиталом, а служили бы на благо и пользу человека.
Н. Блинов. Заметки о пермяках Вятской губернии // Вятские губернские ведомости. 1861, № 44, 45. Часть неофициальная.